Моя начальница Кристина считает меня человеком безобидным. Она директорствует в нашей конторе примерно с ноября, и поскольку из всех начальников отделов только я практически никогда не ору, видимо, на этом основании девушка решила, что я — слабое звено и не могу дать отпор. Дело в том, что работа у нас нервная, скандалы и ругань случаются регулярно, форс-мажоры тоже не редкость, и встретить ответственного сотрудника с успокоительным или антидепрессантами можно едва ли не в каждом кабинете с табличкой «начальник». Мы работаем с заказами от крупных чиновников, и этим все сказано.

А я сразу решила, что не буду ни скандалить, ни жрать таблетки, ни рвать ни на ком волосы. И стимул у меня очень сильный. Моя предшественница в этой должности продержалась меньше года. Помню, как она материлась, курила, рыдала, кричала, а потом на нервной почве загремела в больницу на четыре месяца, перенесла серьезную операцию на сосудах головного мозга и чуть не получила инвалидность. Я навещала ее. Из элегантной и острой на язык дамы она превратилась в мумию, которая неподвижно лежала на больничной койке (ей месяц нельзя было вставать), а медсестра про нее ласково сказала: «Вот это очень хорошая женщина, сама в уточку ходит» (сейчас она вернулась на работу, но с понижением в должности, потому что нагрузки начальника отдела больше переносить не может). «Не дождетесь», - решила я в тот момент.

И вот Кристина пришла к выводу, что если я не ору как припадочная, когда надо собрать из кубиков с буквами й, у, х слово «вечность» или втиснуть в одну страницу буклета три страницы текста, график и два фото, а начинаю предлагать варианты решения проблемы, и если вместо «как меня заебали долбоебы» я говорю «сейчас попробую объяснить еще раз», то это значит, что со мной необязательно считаться — все равно я не буду ругаться. И она задумала меня кинуть. Мол, если уж обстоятельства складываются так, что кто-то должен пострадать материально, пусть это будет тот, кто меньше всех скандалит.

Началось все с того, что один очень важный дяденька из представителей власти решил организовать мероприятие в честь себя любимого, при этом не потратив личные средства. Подготовку праздника возложили за все подконтрольные бюджетные конторы, в том числе нашу, потому что она тоже и подконтрольная, и бюджетная. От нас требовалось продумать дизайн оформления зала, сценарий на двадцати страницах, полноценный видеоролик о детских и взрослых годах юбиляра и некоторые мелочи. Все это, естественно, было необходимо провести через бухгалтерию как социально-значимый проект.

В связи с грядущими торжествами Кристина предложила мне дополнительный заработок — написание того самого сценария для чиновничьей свистопляски. Я назвала сумму. Она повозмущалась, я обосновала — и она согласилась. Сказала, что заложила сумму в смету, и потом главный бухгалтер подтвердила мне (верить нашему директору на слово я не стала), что сумма учтена.

Предыдущий директор умел технично сливать такие «дела государственной важности». Он объяснял, что количество видеороликов, баннеров и прочего, что мы делаем за счет бюджета и для бюджета, на весь год определено госзаданием, а для всего остального должны быть дополнительные поступления средств. Предыдущий директор находил возможности оформления всяческих торжеств, если уж их на нас вешали, без лишних затрат: нужно организовать оборудование и декорации - он брал их в аренду в дружественных конторах или лепил отчетные мероприятия из имеющегося на балансе имущества. Он не давал чиновникам обещание, что его сотрудники будут пахать после работы все за ту же зарплату. Он брал на себя переговоры с чиновниками, чтобы те не выклевывали мозг его работникам и согласовывали все вопросы скорее. Но ушел на повышение наш прекрасный руководитель, и нам дали Кристину — девушку 27 лет, дочь крупного бизнесмена, которая решила делать карьеру в политике и при хорошей протекции уже успела порулить различными отделами и управлениями.

Так вот, Кристина не хочет заморачиваться всеми тонкостями взаимоотношений чиновников и подконтрольных им организаций — это место для нее всего лишь переходный период, здесь ей нужно «перетерпеть», получить кое-какой стаж, чтобы ее могли назначить на еще более хорошую должность. Поэтому ей все равно, потеряют ли сотрудники в зарплате, а контора в доходах, если она возьмет средства на организацию мероприятия в триста рыл из наших внебюджетных фондов, ничего туда взамен не вкладывая.

Не буду подробно останавливаться на том, как старший дизайнер конторы сто раз переделывал проект поздравительного антуража, потому что заказчик то забыл посоветоваться с женой, то внезапно прочитал какую-то умную книгу и задумал включить ее мотивы в оформление банкета. Обычное дело. В мой сценарий в последний день перед его сдачей было решено прибавить действие и речи еще шестерых человек и согласовать эти действия и речи с секретарями, помощниками и заместителями этих шестерых, которые между собой не могли договориться. Плавали, знаем, это даже не форс-мажор. Про то, как завхоз Петрович с племянником ночью под дождем охранял привезенные не вовремя конструкции для оформления зала можно написать отдельный пост. Одним словом, геморроя было много, мы все вынесли и облегченно вздохнули, когда мероприятие началось и закончилось. Можно было вернуться к нормальной работе и ждать прибавку к зарплате.

И вот пятое число, день зарплаты — а у меня в ней, извините, босый хер. То есть зарплата была обычная, может, чуть-чуть больше, но явно без учета чиновничьего праздничного безумия. И я пошла к Кристине узнать подробности превращения в этот хер заранее оговоренной суммы за мою работу.

Кристина пожала плечами:
- Извини, возникли еще непредвиденные расходы. Но ведь у тебя и так хорошая зарплата!
- Кристина, ты понимаешь, что так делать нельзя? - уточнила я.
- Ну что я могу сделать, если у нас из бюджета со всех сторон дергают деньги то на одно, то на другое! - воскликнула она. - Но могу тебе в качестве компенсации подарить мультиварку — она у меня лежит с 8 Марта.

От мультиварки я вежливо отказалась, а следующие полчаса провела в бухгалтерии, где главбух по пунктам расписала мне, куда делись две трети моего гонорара. То есть по документам эти деньги заплатили мне (урезав другие пункты моей зарплаты — премию, доплаты и т. д.), а по факту часть денег заплатили ведущим мероприятия, которые читали по бумажке мой сценарий, а еще частью оплатили услуги приглашенного визажиста, который накрасил всяческих важных чиновниц перед мероприятием.

Конечно, хотелось бы сюда вставить описание какого-нибудь побоища с выдиранием волос, с посыланием туда, где волки срать боятся, и прочее, что так любят пикабушники-радикалы. Но концовка истории оказалась простенькая, как ромашковое поле.

Я ушла на больничный. За последние три года я ни разу не болела, а тут вот прямо срубило меня (хорошая вещь платные клиники). А мы как раз сдаем книгу одному очень капризному заказчику. Фактически ею целиком занимаюсь я, но ответственной по всем документам проходит Кристина, потому что это ее уровень. Прежний директор занимался такими вопросами лично, а она не может — не хватает знаний и компетенции. Но я на больничном — и Кристина должна сама доделывать все необходимое, как и положено. А то, что она даже не читала нашу книгу и понятия не имеет, в какие главы и какие фото еще должны быть внесены исправления, - это ее личное горе. Я приносила ей отчеты. За срыв сроков наша контора должна платить типографии неустойку, но я посчитала, что раз мы можем оптом визажировать чиновниц за мой счет, почему бы не шикануть уже на полную катушку? В конце концов, от сроков сдачи книги моя зарплата точно не зависит, ибо книга идет по госзаданию. А если проверяющие (ведь все бюджетные учреждения регулярно подвергаются проверкам финансовой деятельности) обнаружат, что мы сорвали сроки и платили неустойку, Кристину ревизоры очень сильно поимеют. Тут без вариантов. На деньги конторы ей, возможно, наплевать, но на то, что это помешает ей в дальнейшем продвижении по службе, - точно не наплевать.

Кристина звонила мне 10 раз в первый день и 12 раз — во второй. Я отвечала умирающим голосом, что мне что-то все хуже и хуже, а когда она пыталась давить на меня, просто прерывала вызов. Больничный — не преступление. Если я в отпуске или на больничном, часть моей работы должен делать сам директор — есть у нас с ним по этой части дублирующие функции. Вечером второго дня с ее личного счета на мой упала недостающая сумма, и на третий я вышла доделать заказ. Кристина, которой заказчик, бухгалтерия и типография с двух сторон клевали мозг всяческими придирками и мрачными прогнозами (я оповестила их, что болею и сошла с дистанции), плакала и пыталась подарить мне эту чертову мультиварку. Я предложила ей рюмку коньяка из своих запасов, и она выпила почти полбутылки, признаваясь всем в любви и рассказывая, какие мы прекрасные сотрудники и все понимаем.

Говорят, через полгодика-годик Кристину от нас заберут. Скорей бы.